«
Фактор НАТО» стал основной проблемой во взаимоотношениях России с Западом в сфере европейской безопасности с началом дебатов о расширении альянса на восток, в ходе которых руководство России неоднократно получало от представителей альянса заверения в том, что после окончания «холодной войны» он представляет собой чисто оборонительный союз, не имеющий ни намерений, ни политической воли вести наступательные военные операции. В самой России рядом экспертов на протяжении большей части 1990-х годов высказывалось мнение о «позитивном» характере процесса внутренней трансформации НАТО (в сторону придания блоку политико-военного, а не военно-политического характера) в противовес «негативному», с российской точки зрения, процессу расширения НАТО на восток.
Вскоре стало очевидно, что идея построения панъевропейской системы безопасности нереалистична, а интересы России, не вовлеченной ни в одну из двух основных европейских организаций (НАТО и ЕС), при решении вопросов европейской безопасности либо учитываются в минимальной степени, либо не учитываются вовсе, направленность как внешней, так и внутренней трансформации Североатлантического альянса не могла не приобретать угрожающего характера для России.
Достаточно успешное оперативное взаимодействие России и НАТО в рамках операции Сил по выполнению соглашений/Сил стабилизации НАТО в Боснии дало основания некоторым обозревателям сделать вывод о «возможности проведения более масштабных совместных операций»[1]. Действительно, первый эксперимент с участием российских формирований в «миротворческой» операции НАТО в Боснии, одобренный декларацией Совета Федерации от 5 января и оформленный Указом Президента РФ от 14 февраля 1996 г., сыграл немаловажную роль в дальнейшем развитии отношений России и НАТО.
Основой для принятия решения о присоединении России к операции НАТО в Боснии стали опасения тогдашнего российского руководства по поводу того, что отсутствие России на Балканах в условиях ухода оттуда ООН окончательно укрепят позиции НАТО в регионе и в Европе в целом. Нельзя сбрасывать со счетов и стремление определенной части российской политической и военной элиты вдохнуть таким образом жизнь в «Партнерство ради мира» и представить сотрудничество с НАТО в Боснии в качестве последнего рубежа против экспансии альянса на восток[2]. Однако время показало, что эти расчеты были ошибочными, а надежды не оправдались.
Одна из проблем сотрудничества России и НАТО в регионе заключалась в налаживании взаимодействия в области «кризисного реагирования» и миротворческой деятельности, что ставило во главу угла проблему командования российским контингентом. В случае острых политических разногласий между Россией и странами НАТО вопрос об обеспечении единства военного командования в рамках операции и о политическом контроле над российским контингентом оставался открытым. В условиях, когда Россия не имела никакого права голоса в отношении военных решений НАТО (в том числе в области «кризисного реагирования»), а лишь информировалась о них, и то нерегулярно и не в обязательном порядке, единственным реальным способом воспротивиться не устраивающим Москву решениям или действиям альянса в Боснии оставался вывод российского контингента из подчинения НАТО.
27 мая 1997 г. в Париже Россия подписала с альянсом Основополагающий акт о взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности с целью ограничить ущерб от первой волны расширения НАТО. Однако время, прошедшее после подписания Основополагающего акта и до временного разрыва отношений России с этой организацией в связи с событиями на Балканах весны-лета 1999 г. показало, что расчеты экспертов не оправдались.
Военная операция НАТО против Югославии стала лучшим подтверждением того минимального значения, которое придавалось в НАТО Основополагающему акту: сам факт бомбардировок нарушил ряд базовых принципов взаимоотношений альянса с Россией, заложенных в Акте - таких, как «отказ от применения силы или угрозы силой друг против друга или против любого другого государства, его суверенитета, территориальной целостности или политической независимости .» и «предотвращение конфликтов и урегулирование споров мирными средствами .»[3].
Важно подчеркнуть, что хотя нападение на СРЮ стало своего рода «моментом истины» для взаимоотношений России и НАТО, кризис был во многом подготовлен всем предыдущим ходом их развития.
С началом агрессии НАТО против Югославии Россия, и ранее выступавшая за решение косовской проблемы мирными средствами в рамках ООН и/или ОБСЕ, оказалась единственной из крупных европейских держав, непосредственно не вовлеченной в военные действия, что сделало ее основным кандидатом на роль посредника между воюющими сторонами. Заметную роль в остановке военных действий на Балканах сыграла «челночная дипломатия» специального представителя президента РФ по Балканам, экс-премьера Виктора Черномырдина. Именно инициатива Кремля по направлению в Белград международной делегации в составе представителей России (В.Черномырдина) и ЕС (президента Финляндии М.Ахтисаари) для переговоров с югославским президентом С.Милошевичем, поддержанная руководством США, а затем и лидерами «Большой семерки» (так называемый боннский мирный план), послужила отправной точкой для временного (как показали дальнейшие события) урегулирования кризиса.
Другое по теме:
По пути разрядки
Оба правительства . высказались за то . чтобы была установлена атмосфера разрядки между всеми странами Запада и Востока .
Советско-французская декларация (1966)
В годы Пятой республики Франция первой из крупных капиталистических стран о ...
Российская модель демократизации
Процесс демократизации в России также существенным образом отличается от «классических» моделей. Следует отметить, что, если страны Восточной Европы оцениваются как в целом ориентированные на формирование элементов консолидированной демок ...
Некоторые теракты, возможно связанные с исламистской идеологией
1994 — взрыв в израильском культурном центре в Аргентине. Осуществлён организацией «Исламский Джихад».
1995, 14-20 июня — рейд Басаева на Будённовск (Россия), массовый захват заложников в здании больницы. Погибло более 200 человек.
1995 ...